Форсирование планов превратить Землю в цветущий сад без дыма труб электростанций и запаха бензина может обернуться совсем другой, пугающей стороной. Райские кущи окажутся доступны лишь ограниченной части населения планеты, расслоение общества кратно увеличится, а некоторые территории превратятся в гигантские свалки. Такого сценария можно избежать, если подходить к экологической повестке не с политической или пропагандистской позиции, а с точки зрения науки и экономики.
По данным Всемирного банка, сейчас в условиях крайней нищеты (до 1,9 доллара в день) живут около 700 миллионов человек из 7,6 миллиарда. По более ранней статистике от 2018 года, то есть до пандемии и экономического кризиса, просто за чертой бедности (до 5,5 доллара в день) находилось половина населения Земли. При этом около одного миллиарда человек до сих пор не имеет постоянного доступа к электричеству.
По оценкам OilPrice, энергопереход — отказ от нефти, газа и угля в пользу зеленых технологий производства энергии — обойдется миру в 40 триллионов долларов до 2050 года. Это половина годового мирового ВВП или совокупный доход бюджета России более чем за 100 лет, если брать за основу 2018 год — 309 миллиардов долларов. Показательно, что суммарный объем ВВП стран Евросоюза, основных сторонников скорейшего энергоперехода, составил всего 15,5 триллиона долларов. Чтобы оплатить энергопереход, ЕС нужно не есть, не пить, не потреблять, а только производить в течение почти трех лет.
А что с экологией?
Энергопереход потребует резкого увеличения добычи железа, меди, алюминия, никеля, лития, кобальта, платины и серебра, а также редкоземельных металлов, объясняет руководитель научного проекта в области повышения энергоэффективности и снижения выбросов в атмосферу ANSELM Максим Канищев. По его мнению, рост их производства может привести к разрушению почв и горных пород. Например, литий — один из самых важных для возобновляемой энергетики металлов — в более половины случаев добывается в местности, где у населения уже сейчас есть проблемы с водоснабжением (Боливия, Аргентина, Австралия, Чили — прим. «РГ»). Если добыча будет еще более интенсивной, нагрузка на водоемы увеличится, подчеркнул Канищев.
Яркий пример — пустыня Атакама в Чили, площадь которой растет, а оазисы внутри нее исчезают. Там добывается литий, при его извлечении из недр выкачивают огромные объемы воды, что иссушает почву и лишает местных животных пищи. По аналогичному сценарию развивается ситуация в Боливии, Китае, Австралии и других регионах, где добывают этот металл.
Еще один важный для аккумуляторов элемент — кобальт. С ним проблема, скорее, не экологического, а социально-экологического характера. Более 60% мировой добычи кобальта приходится на Демократическую республику Конго. Добывается он без всяких соблюдений норм безопасности, хотя металл и его соединения токсичны. Делается это с применением подневольного труда заключенных, а часто и детей. Этика и экономика плохо взаимодействуют, но в идее энергоперехода изначально заложены не экономические принципы, поэтому не обращать внимания на это не получается.
Единственный плюс во всей этой истории в том, что технологии все же развиваются. Например, никель научились производить углеродо-нейтральным способом. Для России это особенно актуально, поскольку мы — мировые лидеры в производстве никеля. Но любые улавливающие и очищающие технологии — дорогое удовольствие — они увеличивают себестоимость конечного продукта. К тому же, о чем крайне редко говорят, они очень плохо справляются с ростом производства. А спрос на никель растет. И наш Норильск, к сожалению, периодически попадает в рейтинг самых грязных мест на планете.
Что расскажут об экологии на Восточном экономическом форуме
Одной из главных тем на ВЭФ станет обсуждение развития низкоуглеродной и безуглеродной экономик, а также место в будущем мире горючих топлив — нефти и газа. Прошлый год наглядно показал, насколько еще хрупок энергобаланс в мире. Сначала проверку на прочность прошла нефтегазовая отрасль. Пандемия привела к рекордному снижению спроса на углеводороды и падению цен на них, на фоне чего бурно развивалась возобновляемая энергетика — ветровая и солнечная. Но уже морозная зима 2020-2021 года развеяла иллюзии сторонников скорейшего энергоперехода. В большинстве стран мира возобновляемые источники энергии (ВИЭ) не справились с обеспечением населения и промышленности электричеством, а цены на традиционные энергоресурсы начали расти. Сейчас спрос на них подбирается к максимальным докоронакризисным значениям.
Это не отменяет того, что климатическая повестка будет играть все большую роль в мировой экономике. Внутреннюю торговлю углеродными единицами уже запустили основные торговые партнеры нашей страны в Азиатско-тихоокеанском регионе (АТР) — Китай, Япония, Южная Корея. А в Европе с 2026 года вводится пограничный углеродный налог на товары с большим углеродным следом.
Все решения экономического характера должны приниматься с учетом новой реальности, изменения климата и интересов экологии, согласен глава Российского экологического общества (РЭО) Рашид Исмаилов. По его мнению, это касается и управленческих решений властей и изменения мышления бизнеса.
Использовать ВЭФ, как площадку для отстаивания интересов России, предлагает глава комитета Общественной палаты по экологии Елена Шаройкина.
«На наших территориях 20 процентов лесов планеты, которые поглощают углекислый газ, и это важное конкурентное преимущество, которое сегодня, к сожалению, мы не используем в диалоге с ЕС, — объясняет она. — Состояние окружающей среды становится важным социальным фактором во многих регионах, и, если по изменению экологической ситуации не будут приняты кардинальные шаги, это может привести к социальной напряженности».
Источник: Российская газета
